Одиннадцатый легион - Страница 44

– Идея, может быть, и не ахти, – произнес как никогда в жизни твердо и однозначно Дарк, – но ты правильно сказал – идея моя, а значит, и нести тело мне. Если начнется разложение, то тут же закопаем. А сейчас давай, лей свое зелье!

Небрежно и как бы нехотя опрокинув содержимое флакона в податливый рот амазонки, Фламер отошел в сторону и укоризненно покачал головой.

– Хорошо, сделаем по-твоему, – проскрипел сквозь зубы старый ворчун, – но только будь добр, держись от меня с этой тухлятиной подальше. Раздавить пару вампиров – это одно, а нюхать трупный смрад – немного другое… не приучен.

* * *

Затишье принесло успокоение и странную дремоту сознания. Нет, его не клонило ко сну, и тело было в полном порядке, за исключением так и не зажившей до конца раны. Долгого двенадцатичасового отдыха было вполне достаточно, чтобы привести себя в хорошую форму и не чувствовать усталости. Дремали только эмоции, они притупились, и многоцветная картина мира стала тусклей, ее цвета не казались теперь такими яркими и насыщенными.

Уходя в лес, он надеялся по дороге в спасительный Кодвус обрести покой и хотя бы на время убежать от войны со всеми ее отвратительными атрибутами: трупами, голодом, виселицами. Кто мог тогда предположить, насколько наивными окажутся его надежды. Глупо, по-детски глупо было бы думать, что это зловещий рок идет за ним по пятам, что смерть преследует его, убивая страшной ржавой косою всех тех, с кем он хоть недолго общался. Смерти знакомых ему людей объяснялись, конечно, гораздо проще и намного банальней.

Мир живет своей жизнью, и борьба за выживание проходит не только на полях великих сражений, она постоянна, она – неотъемлемая часть повседневной жизни. Отдохнуть от борьбы, все равно что отдохнуть от жизни. Теперь он не понимал, а ощущал эту несложную прописную истину, воспринимал ее как объективную реальность, и уход «в мир иной» знакомых ему людей перестал казаться чем-то экстраординарным, он стал обычным и даже естественным, как солнце, небо и шелест деревьев…

Сидя у еле тлеющего костра, Дарк внимательно ощупывал бездыханное тело Ильзы, что объяснялось не замысловатым финтом фантазии начинающего извращенца, а заботой о ближнем своем, впрочем, которым она и не являлась. Несмотря на ее природную красоту, обаяние и вполне сносный для амазонки характер, он не питал к девушке никаких особых чувств. Он просто не хотел, чтобы она умерла.

Из всех амазонок, встретившихся ему на пути, Ильза, пожалуй, оказалась единственной, с кем можно было даже поговорить. К сожалению, женщины, в силу устоявшихся традиций и накопленного ими опыта, смотрят на мужчин как на потенциальных сволочей; а амазонки пошли дальше – как на фактических, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ильза была вменяемой, она представляла собой прекрасное исключение из этого ужасного по своей глупости правила.

А может, все было гораздо проще, может быть, он привязался к суровому взгляду ее голубых глаз и золотым кудряшкам, привязался, как к Фламеру, Гаврию, бывшему денщику или к любимой лошади. Она незаметно стала частью его окружения в этом бескрайнем и сумасшедшем мире человеческих жизней.

Уже был вечер, и прошел целый день с тех пор, как эликсир начал действовать. Дарк следил за состоянием тела, поскольку боялся пропустить момент начала изменений. Что-то должно было появиться: или пульс, или отвратительный запах трупного разложения.

Его пальцы умело скользили по неподвижному телу, пытаясь ощутить биение пульса или почувствовать слабую толику тепла, исходящего изнутри. Кожа амазонки оставалась упругой и мягкой. Наверное, прикосновения воспринимались бы намного приятнее при других обстоятельствах, если бы тело не было таким омерзительно холодным.

Проснувшийся после долгого сна Фламер застал Дарка именно за этим занятием. Он смотрел на боевого товарища, выпучив от удивления глаза.

– Кончай лапать девку! – пробурчал он спросонок. – Если хочешь с ней что-то сделать, то ты мерзкий извращенец, а если проверяешь пульс, то дурак. Сказал же тебе, еще рано, – сопел старик, протирая глаза и подсаживаясь ближе к костру. – Давай-ка лучше подкинь дровишек, да поболтаем…

История лесных похождений Фламера, в принципе, ничем не отличалась от злоключений Дарка. Во время боя его батальон охранял позиции крупного подразделения стрелков: лучников и арбалетчиков, наносивших существенный урон перешедшим в наступление войскам противника. Вполне естественно, что их часто атаковала вражеская кавалерия, которая, в конце концов, так и подавила точку сопротивления.

Сам Фламер финала кавалерийских атак не увидел. Получив в толчее очередного натиска сзади по голове, он потерял сознание и очнулся, уже заваленный горой окровавленных трупов людей и лошадей. Быстро осмотревшись по сторонам и вычислив по вторичным и даже третичным признакам, кому же досталась победа, принял единственно верное решение – бежать в Лес. Серьезных увечий не ощущалось, кроме, конечно же, головы, которая сильно гудела. В глазах все плыло, и он долго не мог понять, почему же у него на руках так много пальцев: то ли пятнадцать, то ли двадцать. Магический эликсир быстро вернул остроту зрения и снял головную боль. Не дожидаясь возвращения команд победителя на поле массового ристалища, капитан скрылся в Лесу, прихватив у кого-то по дороге недостающую часть экипировки – рыцарский шлем.

В дальнейшем события развивались по весьма знакомому шаблону: встреча с охотниками, разговор с Богортом, перспективы далекой экспедиции…

Жизненный опыт и чутье ветерана подсказали Фламеру, что не стоит ввязываться в рискованную авантюру или раздражать прямым отказом Лесничего. Он поступил гораздо проще – сбежал, сняв одежду с одного из напившихся охотников и покинув Лагерь вместе с большим торговым конвоем, идущим в Филанию.