Одиннадцатый легион - Страница 14

Во время долгого пути он пытался разузнать как можно больше о порядках и обычаях племени амазонок, к которому они направлялись. Но, к сожалению, оказалось, что сам паренек знал о них крайне мало. Все, что рассказал Зулик, было или уже известно Дарку, или об этом можно было догадаться: воительницы жили замкнуто, презирали мужчин и редко разговаривали с незнакомцами. За свою бытность посланником Зулик многократно бывал в лагере амазонок, но знакомыми, кроме Агнеты и двух стражниц, так и не обзавелся, несмотря на его выдающуюся непосредственность, энергию молодости и общительность.

Сама процедура посещения лагеря была на удивление проста и не занимала много времени. По прибытии его сразу же препровождали под конвоем в палатку предводительницы и по окончании разговора так же быстро выставляли обратно. Только один раз он побыл в лагере немного дольше, и то потому, что у амазонок был какой-то праздник и его решили покормить. Единственно ценное, что узнал паренек, заключалось в том, что девицы в последние месяцы постоянно тренируются, совершенствуясь как во владении оружием, так и в рукопашном бою. По его словам, с начала лета весь лагерь походил на одну большую арену, на которой места для зрителей не были предусмотрены. Лишь однажды он ненадолго задержался после разговора с Агнетой, чтобы понаблюдать за состязанием лучниц. Огромных размеров стражница тут же подскочила к нему, схватила за шиворот и, не говоря ни слова, вышвырнула за ворота лагеря.

Время шло, солнце садилось, а дорога становилась все безлюднее и безлюднее. Поначалу им часто попадались навстречу разношерстные группы поселенцев: бортники, бредущие на пасеку; охотники, возвращающиеся в лагерь с промысла; усталые дровосеки; пограничники с рейдов, конвоирующие пленных контрабандистов; затем встречи стали все реже и реже.

Наконец-то они увидели первый патруль амазонок. Девицы спокойно сидели на поляне, поправляя луки и прочее обмундирование, представляющее собой дикое сочетание кольчуг, укороченных меховых шкур и набедренных повязок. Путники прошли буквально в двух шагах, но ни одна из представительниц «слабого пола» даже не оглянулась в их сторону, им не было до посланников никакого дела.

До лагеря добраться в этот же день так и не удалось. По словам Зулика, до главной стоянки оставалось еще шесть часов ходу, а солнце уже село. Бродить ночью по лесу – дело неблагодарное, и путники устроили привал.

Костер разгорелся быстро, а приготовление незамысловатого ужина из скудных припасов, полученных «на дорогу», тем более не заняло много времени. За едой разговор не клеился. Зулик был весьма смышленым парнишкой, но рассказать ничего толком не мог, то постоянно вдаваясь в ненужные подробности, уводя тем самым разговор в сторону, то забрасывая не посвященного в лесную жизнь слушателя местными словечками, смысл которых был трудноуловим. Зато все в корне изменилось, когда Дарк решил больше не мучить спутника расспросами и, наверное, просто от скуки начал рассказывать сам.

Зулику, родившемуся и выросшему в лесу, было ничего не известно о большом мире и его обитателях. Он сидел у костра и слушал, широко открыв от удивления рот и выпучив глаза, слушал о Великой Империи, о ее до этого непобедимой армии, о войнах прошлого, о горах Махакана и их странных обитателях – гномах, об эльфах, с трудом уживающихся с людьми, слушал, пока не заснул, убаюканный монотонно тихим, успокаивающим голосом рассказчика.

«Ну, вот и все. Спекся малый. Сейчас посижу немного, часа два-три, и разбужу, – размышлял Дарк, устраиваясь на траве. – Дипломатия вещь, конечно, хорошая, но спать без караула не стоит, тем более ночью и в Лесу, который кишит всевозможными тварями». Почему-то вспомнился зал, в котором состоялся разговор с Богортом, и стены, увешанные головами животных. Хотя охота с детства была любимым развлечением Дарка, но многих тварей из тех, чьи головы демонстрировала эта «коллекция», он не знал. Зато догадывался, что именно здесь они и водятся. Предчувствуя возможную перспективу встречи с одной из таких зверушек, Дарк поудобнее устроился на пеньке и принялся за чистку оружия, которая к тому же позволяла незаметно скоротать время дежурства.

Очистив от ржавчины щит и подтянув потуже кожаные поручни, Дарк остро заточил лезвие стилета, прокрутил его в руке, проверяя правильность балансировки и одновременно привыкая к новому оружию.

Наступила очередь привести в порядок нордер. Взяв меч и кресало в руки, он уж было начал заточку, но вдруг заметил что-то странное в блеске стали, ощутил легкую дрожь клинка и зуд ладони, державшей рукоять.

Внезапно меч засверкал в пламени костра. Яркие отблески плясали на нем, оставляя на гладко отшлифованной голубоватой поверхности причудливые узоры, которые, казалось, жили своей жизнью, двигались, перемещались, уходя по острию в черное звездное небо. Волнистая форма клинка усиливала эффект пляски и чаровала смотревшего, не позволяя отвести глаз от этого изумительного зрелища, рожденного блеском стали, огнем и звездным небом.

Вскоре Дарк перестал различать отдельные всполохи, перед глазами была единая картина из постоянно меняющихся, движущихся цветовых форм. Картина росла, занимая все больше и больше пространства в его сознании, росла, входя в него, сливаясь с ним. Сквозь треск костра и шепот листвы стали проступать отдаленные звуки, послышался шум бушевавшего когда-то и где-то сражения. Усиливаясь, звук начал распадаться… Теперь это был не шум, а крики, тяжелое дыхание, звон стали, стоны, грохот падения… предсмертный крик…